ПУТЕШЕСТВЕННИК,  ПИСАТЕЛЬ, ПРОФЕССОР ТУРИЗМА.

            Ледник Федченко, что на Памире,  рваными, зияющими  разломами перечеркивал его твердь вдоль и поперек. Казалось, что пути нет. Да и южная ночь почти без сумерек  непроницаемой чернотой  неумолимо надвигалась на нас, оставляя на темном небосводе лишь вечный ориентир – ледяной пятитысячник пик Скобелева,  окрашивая его золотом угасающих лучей заходящего солнца.

- Ночуем здесь, на морене, под пиком, а завтра ранним утором возьмем перевал. А эти трещины перейдем по ледяным мостам, возведенным за ночь морозом в 20-25 градусов.

- Я здесь не впервой. До меня этим маршрутом ходил путешественник Федченко, а это было давно, в 1871 году. Ты третий, кто идет этим маршрутом, - обернувшись ко мне и, подбадривая взглядом, промолвил Лушников - человек которому в августе этого года исполнилось 80 лет!

Так состоялось мое высокогорное крещение туриста-руководителя сложных туристских походов, под благодатным крылом моего учителя..  

Авторитет Леонида Лушникова незыблем. Слово его закон. На его туристском  опыте, удивительном чутье и предвидение возможных ситуаций воспитаны сотни башкирских туристов. Это поистине корифей туризма в нашей республике. Мы, прошедшие туристскую школу Л.А.Лушникова, иначе как Профессор его не называем.

Л.А.Лушиников не только мой друг, но это и мой учитель туризма. Человек, который всегда готовый прийти на помощь и в малом деле, и большом. Где только он не был? Исходил леса и горы всего Союза. Сплавился по многочисленным рекам, покорил множество горных вершин и перевалов. Я, зная его уже более 50 лет, диву даюсь его широким знаниям не только туризма, но и многих вопросов жизни.

Я помню, как мы радовались тому, что у нас в республике появился первый мастер туризма СССР. Именно так вначале шестидесятых годов называлось высшее туристское спортивное достижение, которое затем автоматически переросло в звание мастер спорта СССР по туризму. Заслуженный путешественник России, член Союза писателей и Союза журналистов Республики Башкортостан.

Мне везет с друзьями. Помню, как в середине семидесятых годов мой друг известный писатель Рим Ахмедов, который вел семинар молодых писателей и журналистов, дал высокую оценку творчеству, начинающему писателю Леониду Лушникову. Особо он отметил сочность и образность его языка, его доступность, народность. Уж так случилось, что и мне Рим Ахмедов помог в журналистской деятельности. Четырнадцать литературных художественных произведений написано Леонидом Лушниковым. Он автор многочисленных очерков воспевающих природу родного края и людей.  Серия туристских альманахов  «Зовущие тропы» автором и составителем которых является он, и по сей день служат настольными учебными пособиями для многих туристов и особенно юных путешественников.

Помнится, как вначале семидесятых я поделился с ним свом планом создать туристский словарь энциклопедического содержания. Идея хорошая, но хватит терпения и сил? – спросил он.  Попытка не пытка, дорогу осилит идущий, а за помощью придется к тебе обращаться, - был мой ответ. Написал и издал я книгу: «Толковый словарь туриста Башкортостана». На это ушло более 30 лет и многие советы, данные мне Лушниковым, отражены в ней.

Моя дружба и творческое сотрудничество с Леонидом Лушниковым начались в далеком 1959 году – со времени создания в республике Туристского экскурсионного управления, будущего «Баштур». Первая турбаза в арендованных помещениях на Уваровой поляне, что в Уфе, в центре современного парка имени «Лесоводов Башкирии», создание первой в республике Уфимской турбазы «Здоровье», а затем «Урман» на Павловском водохранилище: - все это детище организаторского таланта и профессиональных знаний Леонида Лушникова.

Рука об руку трудились мы, разрабатывая маршруты, как для спортивного,  так и для планового туризма, Всесоюзные маршруты по рекам Белая, Юрюзань и Симу снискали у жителей Союза заслуженную признательность. Спортивный водный маршрут по «Пятиречью» третьей категории сложности явился первым сложным водным маршрутом в нашей республике, утвержденным ЦМКК ЦСТиЭ. Он был разработан нами для проведения в республике Всесоюзных  семинаров по подготовке инструкторов и руководителей сложных водных походов. Я помню, как бечевой вели мы байдарки вверх по течению реки Лемеза, как искали водопад Атыш и радовались его открытию. Впервые прошли перевалы с реки на реку с грузом до 60-70 кг на человека. Что и говорить – молодость и опыт рядом идущего друга – Леши Лушникова помогли преодолеть эти трудности.

Для организации клубов и секций туризма в городах и районах республики Л.А.Лушниковым была создана круглогодичная школа туризма. В Уфе организован клуб туристов «Орион», поднят престиж первого в бывшем Черниковске  туристского клуба «Норд». Преподавателями республиканских туристских школ по видам туризма  были приглашены Л.А.Лушниковым ведущие туристы – Юрий Дымлер, Владимир Яковец, работавший главным энергетиком на УНПЗ, Анатолий Богомолов, Геннадий Гладиков.

Оказали Л.А.Лушникову методическую и практическую помощь  ведущие туристы из Москвы -  Политковский и Гуревич. И в зимнюю стужу 1962 года  был проведен первый семинар по подготовке инструкторов лыжного туризма. Даже  нынешним спортивным туристским меркам он вполне и сейчас тянет на полновесную тройку. Начинался маршрут в г.Аша, шел по хребту Аджигардак, через гору Веселая к истокам рек Лемеза и  Сим. Затем, пересекая «гребенки» хребтов, шел через  ряд вершин в Ямантауском и Иремельском горных узлах с восхождением, как на вершины Ямантау и Иремель так и на ряд других, не менее сложных и интересных. Десять дней пути с шестью холодными ночевками при морозах за тридцать градусов – тот туристский набор знаний и реальный экзамен на взаимовыручку, умение преодолевать полный набор препятствий и многое другое, чему мы учились у Лушникова и друг у друга.

В те времена не в моде было понятие экстремальный туризм. Лушников учил нас ночевать в любых условиях: под мохнатыми лапами елей и пихт, в снежных пещерах и просто под открытых таежным небом на лапнике, соорудив костер-нодью в ногах спящих товарищей. Да и другим премудростям выживания человека в природной среде учил и учит этот добрый и мудрый Профессор туризма, писатель и природолюб. Человек, с которым надежно идти в связке, преодолевая не только естественные препятствия – осыпи курумов и броды бешено несущихся речных потоков, рваные ледники и скальные кручи. Его надежное плечо и дружескую поддержку ощущают все, кто соприкасается с этим человеком. Так, где же его корни? В какой семье он родился и вырос?

Мне, как географу известна фамилия Лушниковых по научным публикациям его родного брата Евгения Алексеевича: доктора геологических наук, профессора, академика нескольких академий. Его трудами пользуются геоморфологи нашей республики. Долгие годы он проработал в Пермском университете, преподавал в нашем нефтяном институте.

Учительская семья Лушниковых создавалась в селе Малая Сайгатка Уральской области (ныне Пермская область). Трое детей – два сына и дочь в 1938 году осиротели: от свирепшего в те года тифа умерла мать. Случилось так, что отец приехал в Уфу и стал преподавать в десятой школе Черниковска. Учительский дефицит вынуждал отца учить детей разным предметам, но в основном русскому языку и литературе. Не гены ли отца -литератора передались  Леониду?  Взросли творческой порослью, окрепли, обрели свое «лицо?». Герои  книг Л.А.Лушникова реальные люди, делившие с ним и радости и горести. Описываемые события не дают читателю сомнений в их реальности, обрамлены живыми красками изображаемой природы. Сочно, выпукло и емко выписаны характеры и образы героев его очерков и повестей.

Два профессора выросло в семье Алексея Лушникова: один знаменит в геологии,  другой в туризме.

Не суди меня Леша строго. О многом  бы я мог  поведать читателю, но об этом в другой раз.

Вадим Марушин, мастер спорта СССР по туризму, заслуженный учитель России, действительный член Русского географического общества.

Уфа,96, Лесотехникума, 30-12. 8-905 0000 809.  д. 232 83 37.

ПО ГОРАМ ТЫ, ДОЛГО ТОПАЛ,

СОЛИ, КАШИ МНОГО СЛОПАЛ.

НА ПАМИР, АЛТАЙ ЗАЛЕС,

ЗНАЕШЬ ВСЕ: ПУСТЫНЮ, ЛЕС.

                        ПОБЫВАВ В ГОРАХ НЕ РАЗ

СРЕДИ НАС, ТЫ ГЛАВНЫЙ АСС!  

В ОБЩЕМ, СЛАВНЫЙ СНЕЖНЫЙ БАРС!

ТЫ В ДУШАХ, УМАХ КОПАТЕЛЬ

СТАЛ ИЗВЕСТНЫЙ ВСЕМ ПИСАТЕЛЬ!

ПОЖЕЛАТЬ ТЕБЕ ОСТАЛОСЬ –

ЛЕТ ДО 100 ПРОЖИТЬ – ТУ МАЛОСТЬ,

ЧТО КОРОЧЕ ПЕРЕХОДА ПО ГОРИСТЫМ ТРОПКАМ,

 ИЛЬ БОЛОТАМ ТОПКИМ!

ТЫ НА СОВЕСТЬ ПОТРУДИЛСЯ,

ЗВАНИЕМ НЕ ЗАГОРДИЛСЯ.

Вадим МАРУШИН

Добрый день Екатерина Николаевна!

Посылаю вам первый материал. Это моя новая рубрика, рассказывающая о туризме, его особенностях, людях, природе и пр. Посмотрим, что из этого получится.

МНОГОЛИКИЙ ТУРИЗМ

Два километра до …

            Посвящается моему другу и учителю, первому мастеру спорта СССР в Башкирии, писателю, заслуженному путешественнику России Леониду Алексеевичу Лушникову.

            Было начало шестидесятых. Ворзобское ущелье, что в Фанских горах Таджикистана, было для нас, башкирских туристов, в двух днях пути. После прохождения труднодоступного перевала Киндык впереди нас ожидал отдых, а за ним и вожделенная цель - удивительное по красоте и своеобразию горное озеро Искандер-куль, образованное сильнейшим землетрясением несколько сот лет тому назад. Тогда оно обрушило свою мощь в межгорную котловину, создав там нерукотворную, казалось бы, вечную, каменную плотину, уложив в нее несметное количество  горных пород. Перехваченный водный поток, беснующийся понизу среди скальных глыб и обломков, утихомирился, образуя неповторимое по красоте озеро. Оно, как в ладошке, зажатое меж  высоченных снежных вершин и сверкающих на солнце скальников, с нахлобученными на них ледяными куполами, безустали плескало свою небесную лазурь на прибрежные скалы, отражая в своей глади их неповторимую прелесть. Так, далеко от нас, родных Уральских гор было создано нерукотворное чудо природы с неповторимым горным ландшафтом и возможностью воочию его посмотреть, но для этого надо было предварительно помериться с теми кознями природы, которые приготовили нам Фанские горы. Помериться с ними силой, умением и силой духа.

            Всем кто ходит в горы известно, что с горами шутки плохи и к ним надо относится с уважением и «разговаривать только на Вы». Панибратства и неразумного отношения к ним, горы не прощают!

             Новоявленное озеро благоприятствовало всем: людям, создавая им условия для пастбищ домашнего скота и реальную возможность подработать, обслуживая прибывших к ним туристов. Появились новые места для обустройства шатров-юрт по его берегам, а зверью стало вольготней использовать постоянный водопой, разрастающуюся по берегам растительность и новые спасительные ниши-ущелья.

            … Была середина апреля. За нашей спиной остался гостеприимный город Душамбе с цветущими яблоневыми и абрикосовыми садами. Жители, давно привыкшие к людям с рюкзаками, никак не могли понять, - как так, из-за красоты и интереса, по собственной воле, за собственные деньги, взвалив на себя 50-60 килограммовые рюкзаки, идут к ним в горы отдыхать. Поэтому наш руководитель Леша Лушников велел всем нам называть себя не туристами, а участниками экспедиции,  в крайнем случае – альпинистами. Это для местных жителей было значительно понятней. Все шло своим чередом. Хоженая тропа упрямо вела нас вверх к перевалу. Тропа не давала возможности свернуть – ни вправо, ни влево. Да и зачем это было делать? Лушников здесь бывал не раз, а его авторитет для нас был непоколебим. Широкая торная тропа постепенно сужалась. Скалы, уходящие ввысь отвесной стеной, скапливали в своих расщелинах щепотки земли и в них, словно в сказочной оранжерее, находили себе приют тюльпаны. Это не наши, доморощенные, а те, которые смогли выжить в наисуровейших условиях высокогорья. И они, как бы гордясь своим мужеством и великолепием, большущими красными каплями-мазками, призывали полюбоваться своей красотой. А любоваться этим зрелищем стоило! Представьте себе размер этого распустившегося цветка, этого чуда-тюльпана, величиной в раскрытые мужские ладошки.

            Росли тюльпаны по одиночке, как бы защищаясь от ненужного людского соблазна быть сорванными. Прятались в отвесных скальных кручах. Попробуй, достань.

            Лушников был романтик. Увидев что-то красивое или не ординарное, обязательно обращал внимание на это всей группы…

            Снег без предупредительного ветра обрушил на нас такую силу, что видимость стала стремительно сокращаться. Если слева по ходу тропы  ввысь уходила километровая стена с тюпанами, то справа, уже более часа нас провожало чрево пропасти. При нормальной погоде оно не представляло никакой опасности, но сейчас, когда, как говорится – и зги не видно, эта бездна щекотала нервы. А снег все шел и шел. Казалось, что протяни руки, а через мгновение соедини ладони, то в пригоршне окажется снежок. Снег проникал всюду. Создавал на клапанах наших абалаковских рюкзаков белые «горбики». Прилипал к рукавам, мешал дышать. Как ни как, а мы уже давно перевалили три тысячи метров. Спасали наглухо застегнутые штормовки, брюки, внизу закрывающие от снега тяжелущие, высокие горные ботинки. Намокшие рюкзаки согревали спину и не давали ей промокнуть до нитки. Было ощущение, что мы не  идем, а плывем в снежном месиве, словно в тумане, следуя за впереди идущим и почти не видимым Лешей Лушниковым. Он угадывался лишь по глубоким следам, оставляемым им в еле видимой тропе.      Невидимками становились и скальная стена, и черная пропасть каньона.

            Леша шел впереди, угадывая ее каким-то нам не ведомым Лушниковским чутьем, а оно у него было практически безошибочным.

             Мокрый, вначале тяжелый снег уже доходил нам почти до колен, когда прозвучала его команда: - стой, будем ставить лагерь здесь.

 - Палатки ставить ближе к скальной стене, рядом и входом  друг к другу. Дальше трех метров от палаток в сторону каньона ни шагу.

            А снег все валил и валил. Очистили под палатки место, установили дежурных, которые то и дело стали сбрасывать с крыш палаток снег, не давая ему «закопать» нас, в образовавшейся снежной пещере, потолком которой мог служить лишь тонкий слой наших палаток «памирок».

            Вскоре над нашими палатками стали проноситься снежные лавины. Они шли с шумом и какой-то регулярной последовательстью. Лавины проносились над нами, над невидимой тропой  и исчезали во всепоглощающем чреве каньона. Как, угадал Леша место для лагеря? Как, при нулевой видимости он определил имеющийся где-то над нами, в поднебесье, скальный козырек, который послужил срывающимся вниз лавинам естественным трамплином и, практически, тем самым, спас нам жизнь.

            Таких вопросов – как и почему? Мною, за нашу многолетнюю дружбу с ним, в  тех переделках, в которые мы неоднократно с ним попадали и зимой, и летом, было достаточно. Как-никак, а дружба эта длилась полвека. А ответ в его чутье сложившейся обстановки  кроется в его опыте, реальном туристском мастерстве, знании природы не понаслышке, а изнутри и, конечно, в ответственности перед теми, с кем он шел  в поход.

             …. Наутро снег валить перестал. Хребты за каньоном были завалены снегом. Они искрились и, поддаваясь натиску ослепительных и горячих лучей солнца, стали быстро  таять прямо на наших глазах.  Стал вопрос – что делать: идти на штурм перевала или …?

- Все, ребята, баста! Пришли. Леша посмотрел на нас, ожидающих его команду-приговор.

- Идти вперед и брать этот перевал «Киндык» («пупок, в переводе на русский язык), опасно. Он наверняка закрыт, хотя он и рядом. Леша повернулся лицом в сторону перевала, затем посмотрел на нас.

- В сентябре пойдем на Памир, а следующей весной придем сюда, а сейчас «ноги в руки» и вниз, в Душамбе. Видите, что солнце творит. Вот-вот и сели начнутся. Тогда беда.

            Через пару часов, как мы покинули наш снежный лагерь, слова Лушникова стали сбываться – появились первые признаки начинающейся грязевой сели. Вначале мы «хлюпали» отриконенными ботинками по месиву таявшего снега, а потом, как тепло стало обогревать прилегающие к тропе склоны, появились вначале торопкие ручейки, которые вскоре стали превращаться в грязевые потоки. Мы прибавили шагу.

… Душамбе. Уставшие, донельзя грязные, но живые, мы вошли в его цветущие объятия. Не верилось, что все уже позади. Люди на улицах, глядя на нас, понимающе улыбались, приветливо кивали головами, приговаривая – Салям алейкум! Алейкум ассалям, отвечали мы, направляясь к журчащему арыку, чтоб привести себя в порядок.

            Подошел мужчина, поинтересовался, откуда мы возвратились.

            - Хорошо, что не пошли на перевал. Говорят, что из-за таяния этого снега сошел сель, разрушил плотину и выплеснул озеро Искандер-куль из его, казалось бы, вечной, котловины. Много людей погибло, много прибрежных кишлаков в Варзобском ущелье смыло. Вы, молодцы, вернулись живыми, а вот ребята с Украины, которые ушли до вас на этот перевал дня за четыре, что с ними? Он вздохнул, пожелал нам удачи и ушел.

            Ну, Леша, помолчали мы, глядя в его глаза. Спасибо. Спас ты нас.

 Осенью этого же года мы были на Памире. Об этом – другой раз.

Со своим уставом в гости не ходят.

            Памир – крыша мира, уж так повелось величать его величество у туристов. Что верно, то верно. Горы всегда разноликие. Одни с торчащими оскалами останцов-жандармов, о которых никогда ничего не знаешь: может, простоят они еще век, а может, рухнут за твоей спиной, сбрасывая вниз каменную гибель. Все может быть. Таковы уж горы. Другие – как Саяны, Алтай или тот же Хамар-Дабан, покрытые таежными лесами. Вроде бы в них все так же, как и на нашем Южном Урале, разве что они значительно выше, реки сварливей  и людей в округе на десятки, а то и сотни километров не сыщешь. Да если и они встречаются, то это или туристы иль охотники (слава богу), а то  могут быть и лихие люди. Всякое бывает в таежной глухомани  порою на практически не хоженых туристских тропах. Встречи с местными жителями, как правило, проходят дружелюбно.  Надо лишь уважать их обычаи – как национальные, так и религиозные, складывающиеся и хранимые ими веками.

            Памир. Вечер, как таковой, очень зыбкий и короткий. Не успеешь и глазом моргнуть, а густая, всепоглощающая темень поглощает всю округу. Лишь на восточной стороне хребтов, покрытых снежным и ледяным покрывалом, угасает последняя память уходящего знойного, солнечного дня.

            Все было как всегда. Леша Лушников хлопотал с размещением палаток. Генрих Богатов и Слава Прокофьев возились с костром, другие ребята осматривали снаряжение, готовя его к прохождению очередного перевала. Лишь Рита – белокурая бестия, студентка пятого курса мединститута, улеглась в палатке и оттуда устало глядела на нас. Все было тихо и благостно. Ничто не предвещало неприятностей, а они в этой уже кромешной тьме, цокали копытами, приближаясь к нашему лагерю.

            По временным меркам было еще не поздно, не более 11 часов, когда из-за скального поворота тропы, охраняющего нас от ветра, показались двое всадников. Это были пастухи киргизы. Слабый костер, разожженный нами из сухих веток арчи, поверх которых лежала куча крепко сдобренных высушенным солнцем  пометом животных, собранных нами по пути, казался яркой живой отметиной.

            - Салам, алейкум!

            - Алейкум ассалам!

            Приветствовали мы друг друга. Наездники слезли с лошадей, оставив их на тропе. Неспеша подошли к нашему костру. Присели на корточки перед ним. Помолчали.

            За многие десятилетия туристской жизни, не только я, но все мои товарищи, всегда удивлялись осведомленности местных жителей о нас, о маршруте, по которому мы идем. А ведь мы никого не перегоняли, никого по пути не встречали, ни с кем не общались. А, вот, на тебе – сведения о нас каким-то образом проникли в эту горную или таежную глушь.

            При встрече с местными жителями не принято самим начинать разговоры, задавать вопросы. Надо терпеливо ждать их со стороны хозяев, а именно они, эти жители памирских кишлаков, именно являются ими.

            Леша, как старший из нас, предложил чай, который еще грелся на «благоухающем» дымном костре.

            Свет костра высветил лица нежданных гостей. Это были местные пастухи, спешащие, как они уверяли, вовремя спуститься в Алайскую долину, к своим а

отарам овец, оставленных на время,  на попечение родственников. Одному из них было лет за тридцать, а другой выглядел явно моложе. Одеты они были в видавшие виды халаты, подпоясанные жгутом кушака. Сидели у костра, поджав под себя ноги. Пили чай, вели неспешный разговор. Ничего не предвещало неприятностей, а они, как оказалось, скрывались в палатке, в которой тихо и мирно глядела на нас Рита. Ее удивительно белые, красиво уложенные локоны волос высвечивали отблески костра, создавая нереальное очарование ее лица. Взгляд молодого киргиза застыл на нем. Узкий разрез глаз стал еще уже, а затем увеличился, будто бы оттянутый вниз внезапно вытянутой дочерна загорелой шеей.

            - Продайте, - кивнув головой и, указывая рукой на Риту, выдохнул он.

            - За сколько? – неожиданно для нас прозвучал вопрос Риты.

            - Двести баранов!

            - Чего? Двести баранов? Ну, ты и даешь! Жадничаешь, наверное.

            Мы все онемели. Рита была в Средней Азии впервые и не знала ни обычаев, ни отношений этих, людей гор, к женщинам.

            Молодой киргиз повернулся к рядом сидящему старшему товарищу.

            - Сколько мне дашь баранов в займы до весны?

             - Сто, сто пятьдесят. - Прозвучал ответ на киргизском языке. Они продолжили меж собой разговор об условиях возвращения долга, не зная, что среди нас находится Саях Хафизов (в те годы директор уфимского туристского клуба «Орион»), физически мощный  человек, прекрасно знающий почти все языки жителей Средней Азии. Он глянул на нас, приложив палец к губам.

            - Ну, чего там решили? – вновь раздался голос Риты.

            Молодого киргиза будто бы кто-то кольнул в бок.

            - Триста баранов! Почти срывая голос, крикнул он.

            Нам стало жутко. Мы-то знали, что стоит за этими злосчастными баранами. А Рита все не унималась.

            - Ребята, решайтесь,- смеясь и, начиная  вылезать из палатки, продолжала она.

            - Я все равно от него убегу. А вы на всю жизнь шашлыками будете обеспечены!

            Леша и Саях вскочили с земли, схватили Риту, которая все происходящее принимала по своей неопытности за игру, втолкнули в палатку, накрепко застегнув ее замком-молнией.

            Молодой киргиз был взбешен. Саях, трезво оценив складывающуюся ситуацию, перешел с ними на киргизский язык. Достал из рюкзака «НЗ», припасенный нами на всякий «пожарный» случай, и стал объяснять гостям, сложившуюся ситуацию.

            Неуемный пыл обоих «пришельцев» гасился долго и был погашен не столь «НЗ», сколько знанием обычаев местных жителей и владением киргизским языком Саяхом.

            Рита, слыша весь разгоревшийся из-за ее поведения сыр-бор, притихла.

            Звезды на аспидно-черном памирском небе мерцали, и, казалось нам, смеялись над сложившейся ситуацией. Пара киргизских коней у скалы мотали головами, издавая удилами неприятные звуки. Мы, стоя у догорающего костра, пожимали руки уезжающим пастухам, так до конца не понявших нас, упустивших такую, казалось бы выгодную сделку.

            Когда ночное чрево поглотило звуки топота копыт лошадей, Рита вылезла из палатки.

            - Спасибо, ребята! Я то думала это шутка. А оказывается, ой, ей, ей! Простите, я больше так не буду. Ладно, а? – Чуть ли не всхлипывая, все больше сознавая прошедшее, продолжала она, подходя и обнимая Лешу Лушникова.

            Он обнял ее за плечи, погладил по голове столь заманчивые, необыкновенной красоты волосы.

            - Ладно, хорошо, что все так обошлось. Тем не менее, сейчас спать, подъем будет очень ранним. Все может случиться из-за этой блондинки-бестии. Эти ребята, он кивнул головой в ночную темень, могут поутру вернуться. У меня были такие случаи. Не отдадим ее им, он похлопал Риту по плечу, могут на тропе устроить камнепад. Сами знаете, это в горах сделать просто. Так что спать. Завтракать будем за перевалом. Приготовьте себе перекус.

            Чуть только забрезжил рассвет, освещая ледяные, купала западных хребтов, мы были на ногах. Морозный воздух перевала  бодрил. Вчерашняя встреча уже не вызывала у нас опасений, а давала повод шуткам и смеху. 

            Мне памятен тот поход не только как его руководителю, но и как пример необходимости прислушиваться к народной мудрости: со своим уставом в гости не ходят!

Вадим Марушин. Мастер спорта СССР по туризму, заслуженный путешественник России, действительный член Русского географического общества, заслуженный учитель России.

Август2012